queyntefantasye | "пять лет он носил эти часы в жопе": гендер, границы тела и самоконтроль в "Криминальном чтиве"

Обсуждение гендера в "Криминальном чтиве" Квентина Тарантино (далее КЧ) лучше всего начать с флэшбэка, в котором к маленькому Бутчу приходит армейский друг отца, умершего во вьетнамском плену, и приносит ему фамильные золотые часы. Вот я даже картинку вставлю, чтобы вы прониклись этим моментом:

Часы эти, переходящие от одного главы семьи следующему, символизируют собой патриархальную генеалогию, которая не должна быть прервана, - мужественность, передаваемую от отца к сыну (собственно, "Butch" и обозначает агрессивную маскулинность). Но тут есть один нюанс, делающий сцену абсурдной: мы узнаем, что отец Бутча сохранил часы в течение пяти лет плена тем, что прятал их все это время в жопе. Более того, после его смерти армейский друг, находившийся в том же самом плену, прятал эти часы уже в своей жопе еще два года. Казалось бы, настолько экстремальная анальная пенетрация прямо противоречит риторике маскулинного героизма, используемой армейским другом в разговоре с мальчиком.

Но, как видно из этого эпизода, категории гендера в КЧ основаны не на факте пенетрации как таковом, а на уровне контроля над границами собственного тела. Это, кстати, вполне традиционное определение, которое рассматривает женское тело как гротескно-неконтролируемое - так называемое "leaky body," из которого постоянно что-то течет: менструальная кровь, молоко, смазка, плохо сдерживаемая моча. Идея отсутствия контроля легко транформируется из чисто телесной в эмоциональную. Отсюда культурный миф "истеричности", которой якобы подвержены женщины. Из поверья о бесконтрольно блуждающей матке, концепт "истерии" трансформировался в викторианский медицинский диагноз, а позже в общее обвинение в несдержанности и излишней эмоциональности.

КЧ доводит это определение до абсурда: настоящий мужчина имеет тотальный контроль над своим телом, включая способность пять лет хранить золотые часы в прямой кишке. Соответственно, потеря контроля грозит ему социальным падением и полной дезинтеграцией. Это объясняет широко известный эпизод с изнасилованием Марцелла, но также распространяется, например, на акт дефекации: отец Бутча умирает от дизинтерии, неконтролируемого поноса, а Винсент - из-за своей любви сидеть, расслабившись, в туалете. Даже секс небезопасен. Когда Бутч полностью расслабляется со своей француженкой (ох, американские стереотипы о французах! оральный секс!), он временно "теряет" свои золотые часы, символ маскулинного телесного контроля, и должен с большим риском для жизни их спасать.

И конечно, это приводит меня к женщинам КЧ. В отличие от, скажем, "Reservoir dogs," где общение происходит почти исключительно между мужчинами, этот фильм также фокусируется на роли женщин в интенсивно маскулинной культуре. Как видно из ситуации Бутча с Фабьен, женское отсутствие контроля, их несдержанность, является прямой угрозой для мужчин этого фильма: можно рассмотреть, например, их шутливый диалог, когда Бутч приходит в номер. Фабьен заявляет, что ей хотелось бы иметь круглый животик, т.к. это очень сексуально, а если Бутч себя будет плохо вести, то она ляжет этим животиком ему на лицо и задушит.
Более гротескное выражение этой идеи мы видим в Мие Уоллес, принявшей овердозу героина: она полностью теряет контроль над своим телом, теряет сознание, изо рта у нее течет пена. Эта неспособность контролировать свои телесные границы коррелирует с сексуальной угрозой, которую она представляет для Винсента и других мужчин, работающих на Марцелла, а также с общим страхом перед женской речью и непредсказуемостью реакции. Винсент боится, что Мия расскажет обо всем мужу. Бутч боится, что водительница такси (сладострастно выспрашивающая у него, как это - убить человека?) расскажет, кого и куда она везла. Джимми боится возвращения домой его жены Бонни. Джулс, в заключительной сцене, уговаривает Йоланду успокоиться и не паниковать, пока у нее в руках пистолет.

Женщины, конечно, необходимы. Но в каком-то смысле несбыточная фантазия фильма заключена в фигурке кенгуру, на которую надеты заветные часы Бутча (заметим, что кадр четко делится пополам, предлагая фигурку кенгуру как альтернативу Фабьен, изображенной на фотографии):

Эта винтажная фигурка, продукт 60-х, с одной стороны символизирует маскулинность самого Бутча и его отца: это боксирующий кенгуру, хранящий золотые часы. С другой стороны, так как эта фигурка предназначена для хранения всяких мелких предметов, в животе у нее - мисочка, ссылка на сумку, в которой самки кенгуру носят детенышей. На мгновение, ношение золотых часов в прямой кишке становится метафорой беременности и размножения, в котором не участвуют женщины, не нарушаются телесные границы, не текут жидкости: только суровая мужественность, только хардкор.