как принц Гамлет душу дьяволу продал (2)
Oct. 8th, 2015 06:55 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
queyntefantasyeНачало
Так вот, считая, что в контексте христианской вселенной бессмертной его душе ничего не станется и статься не может, Гамлет, конечно, ошибается.
Я вообще склонна рассматривать эту трагедию как усложненный пример пьесы-моралите (аллегорическая пьеса, в которой главный герой символизирует собой любого христианина – в одной из самых известных таких пьес его даже зовут Everyman). То есть, в отличие от древнегреческих трагедий, где главный герой терпит поражение из-за какого-то изначального или предопределенного изъяна, над которым он не имеет власти, в христианском театре конфликт, как правило, заключается в том, что главному герою предлагается тест (что неудивительно, т.к. вся наша жизнь – это тест, если мы родились христианами).
В этом смысле «Гамлет» и «Макбет» схожи: к главному герою является некое сверхъестественное существо, неизвестно откуда взявшееся и неизвестно кем посланное, и предлагает ему какое-то знание. В обоих случаях главный герой может выбрать никак не реагировать на это знание: как и делает, например, Банко, который к тому же предупреждает товарища:
На этом основанье
Ты мог бы о короне возмечтать.
Но духи лжи, готовя нашу гибель,
Сперва подобьем правды манят нас,
Чтоб уничтожить тяжестью последствий. (пер. Пастернака)
Банко решает никак не использовать полученное знание – и, как результат, пророчество сбывается само – его потомки становятся королями. Когда «Макбет» был написан, считалось, что король Яков ведет свой род как раз от Банко (так называемая «процессия королей», являющаяся Макбету во время визита к ведьмам, скорее всего замышлялась как роскошный комплимент Якову и его безупречной генеалогии). Макбет тест не проходит: он хватается за предложенное ему знание, интерпретируя его как одобрение любому преступлению, и идет убивать Дункана.
В этом случае вопрос о том, говорит ли потусторонний посланник правду, не просто является вторичным, а прямо вводит в заблуждение. Планируя пьесу "Мышеловка", Гамлет объясняет, что если слова призрака никак не подтвердятся, то “It is a damned ghost that we have seen” (мы видели проклятого духа); пока же слова призрака правдоподобны, Гамлет называет его “honest ghost” (честный/заслуживающий доверия дух). На самом же деле, то, что призрак говорил правду, никаким образом не показывает, что ему следует верить и доверять. В своем известном труде “The Discoverie of Witchcraft” (Обнаружение колдовства, 1584), Реджинальд Скот специально предупреждает читателей, что дьявол и его слуги могут использовать сверъестественные способности для узнавания никому не известных вещей и использования их в целях совращения честных христиан с пути истинного. Таким образом, то, что призрак знает о смерти Гамлета-старшего, никак не делает его больше заслуживающим доверия: скорее, это делает его более опасным для Гамлета.
Как пишет король Яков в своем трактате “Daemonologie” (Демонология, 1597), дьявол может играть на трех эмоциях: любопытство, желание мести и жадность (желание обогатиться), и в таких случаях «that olde and craftie Serpent, being a spirite, hee easilie payes our affections, and so conformes himselfe thereto, do deceave us to our wracke» (этот древний и хитрый Змей, будучи духом, с легкостью потакает нашим прихотям, и приспосабливается к ним, и так обманывает нас к нашему же крушению).
Далее, он добавляет, что ничего хорошего не может выйти от общения с дьяволом (прямого или через его слуг): “so say I the like of all such as consults, enquires, entertaines, and oversees them, which is seene by the miserable endes of many that askes councell of them […] neither is it lawfull to use so unlawfull instruments, were it never for so good a purpose” (и то же самое говорю я о всех, кто советуется, спрашивает, общается и наблюдает их, как видно из печального конца тех, кто просит у них совета […] и также вне закона использовать такие незаконные способы, какой бы хорошей не казалась цель).
Как и любой искуситель, достойный своего имени, призрак предлагает Гамлету то, что тот хочет больше всего на свете: знание, что его отец не просто взял и умер, и возможность что-то по этому поводу сделать. В первом акте невозможность никакого действия, эта гремящая пустота (и мать, вышедшая опять замуж за недостойного Клавдия, как она могла?), сжигают Гамлета заживо. Из трех эмоций, перечисленных в трактате Якова, Гамлетом правит жажда мести – и призрак играет на этой жажде, толкая его на путь, губительный для него самого и окружающих. Как известно, Послание к Римлянам апостола Павла 12:19 наставляет читателя: «Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь”. Гамлет же, как результат общения с призраком, мнит себя посланником божьим, способным самому судить чужие души, и сеет хаос вокруг себя. Убив Полония, он восклицает: “Thou wretched, rash, intruding fool, farewell!” (Ты несчастный, поспешный, лезущий не в свое дело дурак – прощай!), а в конце сцены называет себя “scourge and minister” (бичом и посланником), чья роль одобрена самими небесами.
Кроме того, Гамлет хочет не просто отомстить, а взять на себя роль главного судьи – Бога – и решить, куда будет отправлена чья-то душа. Он не убивает Клавдия во время молитвы, боясь, что тот отправится прямиком на небо (хотя сам Клавдий, например, прекрасно знает, что слова молитвы сами по себе не являются полным очищением), а хочет выждать и послать его душу в ад. Подменяя запечатанное письмо, которое везут в Англию Розенкрантц и Гилденштерн, он не просто просит английского короля их немедленно убить, но убить без исповеди и последнего причастия – лишая их возможности последнего раскаяния.
Гамлет прислушивается к призраку, потому что обуян отчаянием после смерти отца, и как результат своей собственной неспособности что-либо сделать. Прислушавшись к призраку, Гамлет получает возможность отомстить – и отдает за эту возможность свою бессмертную душу.
Так вот, считая, что в контексте христианской вселенной бессмертной его душе ничего не станется и статься не может, Гамлет, конечно, ошибается.
Я вообще склонна рассматривать эту трагедию как усложненный пример пьесы-моралите (аллегорическая пьеса, в которой главный герой символизирует собой любого христианина – в одной из самых известных таких пьес его даже зовут Everyman). То есть, в отличие от древнегреческих трагедий, где главный герой терпит поражение из-за какого-то изначального или предопределенного изъяна, над которым он не имеет власти, в христианском театре конфликт, как правило, заключается в том, что главному герою предлагается тест (что неудивительно, т.к. вся наша жизнь – это тест, если мы родились христианами).
В этом смысле «Гамлет» и «Макбет» схожи: к главному герою является некое сверхъестественное существо, неизвестно откуда взявшееся и неизвестно кем посланное, и предлагает ему какое-то знание. В обоих случаях главный герой может выбрать никак не реагировать на это знание: как и делает, например, Банко, который к тому же предупреждает товарища:
На этом основанье
Ты мог бы о короне возмечтать.
Но духи лжи, готовя нашу гибель,
Сперва подобьем правды манят нас,
Чтоб уничтожить тяжестью последствий. (пер. Пастернака)
Банко решает никак не использовать полученное знание – и, как результат, пророчество сбывается само – его потомки становятся королями. Когда «Макбет» был написан, считалось, что король Яков ведет свой род как раз от Банко (так называемая «процессия королей», являющаяся Макбету во время визита к ведьмам, скорее всего замышлялась как роскошный комплимент Якову и его безупречной генеалогии). Макбет тест не проходит: он хватается за предложенное ему знание, интерпретируя его как одобрение любому преступлению, и идет убивать Дункана.
В этом случае вопрос о том, говорит ли потусторонний посланник правду, не просто является вторичным, а прямо вводит в заблуждение. Планируя пьесу "Мышеловка", Гамлет объясняет, что если слова призрака никак не подтвердятся, то “It is a damned ghost that we have seen” (мы видели проклятого духа); пока же слова призрака правдоподобны, Гамлет называет его “honest ghost” (честный/заслуживающий доверия дух). На самом же деле, то, что призрак говорил правду, никаким образом не показывает, что ему следует верить и доверять. В своем известном труде “The Discoverie of Witchcraft” (Обнаружение колдовства, 1584), Реджинальд Скот специально предупреждает читателей, что дьявол и его слуги могут использовать сверъестественные способности для узнавания никому не известных вещей и использования их в целях совращения честных христиан с пути истинного. Таким образом, то, что призрак знает о смерти Гамлета-старшего, никак не делает его больше заслуживающим доверия: скорее, это делает его более опасным для Гамлета.
Как пишет король Яков в своем трактате “Daemonologie” (Демонология, 1597), дьявол может играть на трех эмоциях: любопытство, желание мести и жадность (желание обогатиться), и в таких случаях «that olde and craftie Serpent, being a spirite, hee easilie payes our affections, and so conformes himselfe thereto, do deceave us to our wracke» (этот древний и хитрый Змей, будучи духом, с легкостью потакает нашим прихотям, и приспосабливается к ним, и так обманывает нас к нашему же крушению).
Далее, он добавляет, что ничего хорошего не может выйти от общения с дьяволом (прямого или через его слуг): “so say I the like of all such as consults, enquires, entertaines, and oversees them, which is seene by the miserable endes of many that askes councell of them […] neither is it lawfull to use so unlawfull instruments, were it never for so good a purpose” (и то же самое говорю я о всех, кто советуется, спрашивает, общается и наблюдает их, как видно из печального конца тех, кто просит у них совета […] и также вне закона использовать такие незаконные способы, какой бы хорошей не казалась цель).
Как и любой искуситель, достойный своего имени, призрак предлагает Гамлету то, что тот хочет больше всего на свете: знание, что его отец не просто взял и умер, и возможность что-то по этому поводу сделать. В первом акте невозможность никакого действия, эта гремящая пустота (и мать, вышедшая опять замуж за недостойного Клавдия, как она могла?), сжигают Гамлета заживо. Из трех эмоций, перечисленных в трактате Якова, Гамлетом правит жажда мести – и призрак играет на этой жажде, толкая его на путь, губительный для него самого и окружающих. Как известно, Послание к Римлянам апостола Павла 12:19 наставляет читателя: «Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию. Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь”. Гамлет же, как результат общения с призраком, мнит себя посланником божьим, способным самому судить чужие души, и сеет хаос вокруг себя. Убив Полония, он восклицает: “Thou wretched, rash, intruding fool, farewell!” (Ты несчастный, поспешный, лезущий не в свое дело дурак – прощай!), а в конце сцены называет себя “scourge and minister” (бичом и посланником), чья роль одобрена самими небесами.
Кроме того, Гамлет хочет не просто отомстить, а взять на себя роль главного судьи – Бога – и решить, куда будет отправлена чья-то душа. Он не убивает Клавдия во время молитвы, боясь, что тот отправится прямиком на небо (хотя сам Клавдий, например, прекрасно знает, что слова молитвы сами по себе не являются полным очищением), а хочет выждать и послать его душу в ад. Подменяя запечатанное письмо, которое везут в Англию Розенкрантц и Гилденштерн, он не просто просит английского короля их немедленно убить, но убить без исповеди и последнего причастия – лишая их возможности последнего раскаяния.
Гамлет прислушивается к призраку, потому что обуян отчаянием после смерти отца, и как результат своей собственной неспособности что-либо сделать. Прислушавшись к призраку, Гамлет получает возможность отомстить – и отдает за эту возможность свою бессмертную душу.
